Дорога дальняя, казенный дом [= Олигарх и амазонка ] - Владимир Колычев

Но дозвониться до Ивана Александровича Вадим не смог. Его мобильный телефон был заблокирован…

Да, несладкая жизнь у олигархов. Вернее, сладкая, но всегда есть люди, которым не терпится влить ложку дегтя в бочку с медом… Козлы!.. Даже страшно представить, что было бы, если бы Алтынов погиб. Ведь Вадим не был его наследником, все бы досталось стерве Марине… А ведь она даже не жена Ивану Александровичу, вся ее заслуга в том, что у нее сын от него. А Шурку он любит. И наверняка гораздо больше, чем Вадима… Если с Алтыновым вдруг что случится, Вадим останется с носом. И вместе с ним у разбитого корыта окажется и Олимпия. А ее такая перспектива не устраивала…

Утром Олимпия проснулась от стука в дверь. Стучались в их с Вадимом спальню. Это значило, что в доме посторонний человек. Как он мог здесь оказаться, если все двери были закрыты?.. Олимпию как током ударило.

— Кто там? — в панике крикнула она.

И в ответ услышала знакомый женский голос:

— Сто грамм!

Дверь открылась, и в комнату вплыла дражайшая подруга Нинка. Именно вплыла — походкой от бедра. На губах приветливая, но в то же время снисходительная улыбка.

— Какого черта? — вытаращилась на девушку Олимпия.

Вадим смотрел на нее так же удивленно. Он тоже не мог понять, как Нинка оказалась здесь, за тридевять земель от родных краев.

— Принимай гостей, подруга!

Нинка и сама понимала, что произвела эффект разорвавшейся бомбы.

— С Луны ты, что ли, свалилась?

— Скорее с самолета…

— Как ты нас нашла?

— А я и не искала. Куда Иван Александрович меня привез, туда я и приехала…

— Иван Александрович?! — потрясенно воскликнула Олимпия. — Ты что, с ним?

— Ну а с кем же еще! — с видом победительницы улыбнулась Нинка.

Нетрудно было понять, какую победу и на каком фронте она одержала… Неужели она смогла охмурить самого Алтынова?.. Олимпия чуть не задохнулась от возмущения и зависти. Она попыталась скрыть нахлынувшие эмоции, но, судя по злорадному выражению Нинкиного лица, это у нее вышло из рук вон плохо…

— И где Иван Александрович? — очнулся Вадим.

— Внизу, отдыхает… Ты же понимаешь, что он в своем доме, — насмешливо сверху вниз глянула на него Нинка.

Быстро же она остервенела… Олимпия готова была ее задушить. «Сука! Такого мужика урвала!..»

— Он это понимает, — улыбнулась она. — А ты должна понять, что Вадим должен идти к отцу . И мне тоже нужно одеться….

И у нее тоже был на руках серьезный козырь. Она — невестка Алтынова. Любовницы приходят и уходят, а родственницы остаются… Но почему-то ей самой этот козырь казался каким-то несущественным.

— Да, конечно, одевайтесь, — сказала, как позволила, Нинка. И вышла из комнаты.

— Ты что-нибудь понял? — Олимпия беспомощно посмотрела на мужа.

— Твоя блудная подруга закадрила моего блудного папашку, — усмехнулся он.

— И тебя это не злит?

— Да мне как-то все равно… А тебя это, похоже, злит…

— Меня?! Злит?! Ничего подобного!.. Просто никогда бы не подумала, что Нинка на такое способна…

— Ну, девчонка она симпатичная…

— Так, еще тебе на нее запасть осталось!

— И не мечтай…

Он оделся, вышел из комнаты. Олимпия устремилась за ним в халате на голое тело. А что тут такого? Халат-то запахнут!.. А могла бы и голой перед Алтыновым предстать. Пусть видит, что тело у нее во сто крат лучше, чем у какой-то дешевой Нинки…

Иван Александрович сидел в глубоком кресле, на журнальном столике перед ним распечатанная бутылка коньяку, большущее надкусанное яблоко. Вид у Алтынова — разморенный, уставший. И, похоже, Иван Александрович хорошо под градусом.

— А-а, сынок! — обрадовался он.

Нехотя поднялся с места, пожал Вадиму руку, привлек к себе, пару раз легонько хлопнул по плечу.

— А вот и наша прекрасная гречанка! — улыбнулся он Олимпии.

— Почему гречанка? — с веселым удивлением спросила она.

Никаких сомнений в том, что она прекрасна. Но на гречанку она не была похожа.

— А остров какой? Греческий. А имя у тебя какое… То-то же!.. Ну что, за встречу!.. Хозяюшка-а! — позвал Алтынов. — Где тут у нас рюмки?

— Не знаю… — тут же отозвалась Нинка. — Но сейчас найду…

— А разве ты у нас хозяюшка?! — удивленно уставился на нее Иван Александрович.

Олимпия язвительно глянула на зазнавшуюся подружку и с торжествующим видом достала из бара фужеры под коньяк. Нинка надулась, как та дура с Барнаула…

— Вчера по новостям передавали… — напряженно посмотрел на отца Вадим. — Я тебе звонил…

— Уже знаешь… — задумчиво усмехнулся Алтынов. — Хорошо, что звонил. Беспокоишься, значит…

— Мы оба беспокоились, — поспешила вставить Олимпия.

Но Иван Александрович даже ухом не повел в ее сторону. И Нинка это заметила. Обрадовалась. Как будто заработала очко в свою пользу.

— А телефоны я отключил… И пропал. Для всех… Никто не знает, что я здесь… Да, такая вот у нас жизнь, сынок, чем выше летишь, тем больше ружей на тебя направлено…

— Это опасно? — не без тревоги в голосе спросил Вадим.

— В данном случае не очень. Ситуация под контролем… Но недельку здесь поживу. Отдохну заодно. Если ты не возражаешь…

Разумеется, Вадим не возражал. И Олимпия была бы только рада такому гостю, если бы он приехал сам, без Нинки. Но, увы, Алтынов притащил ее сюда в качестве своей любовницы. Олимпия окончательно убедилась в этом, когда он уволок ее в свою спальню. Не такая уж она и дура, чтобы не понять, для чего…

Белая океанская яхта на всех парусах бежала по волнам. Но, в отличие от Нинки, Олимпия не испытывала никакого восторга. Ее душила зависть.

— Представляешь, он отдал за эту яхту пять тысяч долларов! — восхищенно вещала Нинка. — И это только за сутки проката!.. И только для того, чтобы мне угодить!.. Пять тысяч для него не деньги! Раз плюнуть!.. А знаешь, как в постели с ним классно! Полный улет! Супер ваще!.. А меня как любит! Звезду с неба, говорит, достану!

Они стояли у самого борта яхты. Нинка смотрела на море и болтала, болтала. А Олимпия злилась. Ей Алтынов звезд с неба не обещал…

— Сказал, что квартиру мне купит, машину! — продолжала злить ее Нинка. Внутри уже все кипит от возмущения, а она не унимается. — Сейчас у него проблемы, но скоро все уладится. Тогда он замуж меня возьмет…

— А он для тебя не старый? — спросила Олимпия.

Сама поняла, что спорола чушь.